Всевышний Аллах возвестил (Сура Марьям, 19:73-74):

 

«A кoгдa читaютcя им Haши Ясные Знaмeния, тe, кoтopыe кафиры[1], гoвopят тем, кто имеет иман[2]: «Kaкaя из двyx пapтий лyчшe пo cвoeмy пoлoжeнию, пpeкpacнee пo cocтaвy?». A cкoлькo мы пoгyбили дo ниx пoкoлeний, кoтopыe были пpeкpacнee и пo ycтpoйcтвy и пo видy!»

В наше время имеет место мировой кризис. Это не то, что гегемоны властной элиты окрестили «терроризмом», хотя эта ужасная деятельность относится к его признакам. Данный кризис, говоря честь по чести, следует называть словом «нигилизм». «Нигилизм» – состояние такого отчаяния, которое приходит от убеждения в том, что не только вещи не могут стать ещё хуже, но – в том-то весь трагизм, – что их никогда не возможно будет  исправить. Он не может быть Исламским, однако и мусульмане допустили эту ошибку, вернее сказать, мусульмане, оставившие Дин[3]. Так что они пожертвовали своим будущим (своими сыновьями и дочерьми) в бесполезном протесте. Они похожи на моряков, которые обрекают себя на потопление в океанском шторме, оставляя судно неуправляемым, в то время как оно всё еще на плаву.

Нет. Кризис нашего времени – более глубокий вопрос, причины коего должны быть прослежены до той самой большой лжи, ужасной атеистической доктрины под названием «гуманизм», которая утверждает, что человек может определить свою социальную судьбу людской силой воли и структурированной законностью. Это – базисные принципы того, что величают «демократией», принципы, насмерть испорченные и изначально нужные для того, чтобы создать противоположность тому, во имя чего они задумывались. Другими словами, «liberty» обречено порождать рабство, «fraternity» обречено сеять вражду, а «equality» обречено создавать финансовую олигархическую элиту. Неслучайно, что выдумавшего лозунг «Свобода! Братство! Равенство![4]» человека гильотинировала Революция, отстаивавшая его лозунг.

Сегодня недозволен никакой политический дискурс. Действительно, это карается. «Демократия-права-человека-толерантность» насаждаются через массовые убийства, пытки и гражданское преследование. Выступать против этой системы, значит быть объявленным врагом.

Существующая мировая система основана на случившемся когда-то расколе между гражданским правительством и финансовой силой.

Гражданская власть (правительство) ежегодно выделяет бюджет на социальные нужды, а также вооружение, из которого вторая сумма «возвращается» в финансовую систему. Национальные валюты, наряду с товарным богатством, остаются под строгим и неусыпным контролем финансовой власти.

То, что происходит, было непреднамеренным и неосознанным переходом от политической правосубъектности к правосубъектности финансовой. Доктрину государственной власти подвергли выхолащиванию от её финансового ядра. Если вам так больше нравится, жемчужину богатства вынули, а ракушку правительства выкинули.

В этом можно усмотреть финал, предположительно, конец фундаментальной программы «Просвещения» – что человек способен управлять своей структурированной социальной судьбой. Следовательно, мы находимся на последней стадии Французской Революции[5]/Террор-модели. С той лишь разницей, что власть перешла от Ассамблеи к Банку.

Это значит, что мы должны признать законодательство Банковской гегемонии в качестве исходящего от Революционной Элиты (в интересах ВСЕХ людей) супротив «контрреволюционных сил» фитры (аристократии прошлых эпох) и единоличного властвования (монархии и Халифата).

Как следует, сегодняшний Террор исторически не то, что исходит от мусульманских нигилистов (Ваххабитов) или антиглобалистов и антикапиталистически настроенных масс, а скорее нечто исходящее от элитных военных программ Банкиров, разрушающих общественную жизнь, уничтожающих невинных, мучающих и казнящих заключённых. Блестящая тактика Революции (Банкирской) преобразовалась в термин «тeррoр» по отношению к контрреволюционным повстанцам.

Ничего случайного в том, что торжества по случаю двухсотлетия Французской Революции в 1989-м почти полностью профинансировали Банки; миллионные суммы спустили на то, чтобы отпраздновать «их» Революцию.

Террор – фаза Революции, направленная против личного права, обеспеченных реальной ценностью монет, землевладения, предметов потребления и богатства, дарованного людям Правителем, который непосредственно выступает против вечно-колеблющейся власти денег.

Наполеон говорил: «Единственный институт, когда-либо изобретенный человеком для управления Властью Денег в государстве – это Монархия».

Террор требует «демократического» правительства для того, чтобы грозить (реально и/или предполагаемо) силам противодействия, которые стремятся разрушить политическое Государство «атеизма и прав человека». Террор пришёл из Революционного Государства. Это не восстание тайного общества, использующего чрезвычайные средства, насилие, убийство, бомбежки. Это – классический нигилизм одной маленькой группы из числа лишённых гражданских прав и отверженных.

Поначалу Террор появился как неотъемлемая часть Французской Революции. Однако он вмонтирован в сам демократический процесс. Это не противоречит демократии, напротив – её органический элемент. Это обнаружилось во Франции в 1830 году, а позже – в Коммуне. Это появилось и в 1917-м в России, продлившись до смерти Сталина. Он был правителем-популистом, и нельзя забывать, что на его похоронах рыдали миллионы.

Американская Революция полностью ответственна за смерть более чем полумиллиона людей, стремительно и непреклонно изведённых Террором, когда с энтузиазмом вырезалось местное «коренное население». По тому же сценарию Парижские силы во время Французской Революции стирали с лица земли «дикарей» Вeндe, Бретонцев, и Mиди. Не забывайте, Французский не был их первым языком. Революция в Великобритании начальной фазой расквиталась с монархом, Чарльзом I, хотя активное монархическое правление было упразднено лишь после Реставрации, но, в конечном счёте, нуждалась в Терроре Зачистки Верхушек и чудовищной резне, чтобы достичь, в конце концов, в 1745-м того, что в 1688-м провозгласили «Славной Революцией».

В наше время цепочку террористических событий исчерпывающе проанализировал документальный фильм, в котором следующим образом прослежена доктринальная политика Террора:

Всё началось во Французском Индокитае. Генералы Франции вскоре признали, что с партизанской герильей нельзя было бороться традиционными военными стратегиями. Французское Верховное Командование для борьбы с народным сопротивлением применило террор. Его ключевым фактором был допрос, т.е. пытка неприятеля, а так как мятежники не носили отличительной формы, это перекинулось на всё население, влекло за собой насильственное проникновения в жилища, измывательства над целыми семьями, аресты и препровождения в пыточные центры. А после пыток – избавление от тел. Людей или вышвыривали из вертолётов, или просто расстреливали. Обоснованием стало отстранение от неблагоприятной рекламы в СМИ. Французский генералитет разработал даже секретный протокол метода. В охваченном мятежом Алжире этот протокол стал повесткой дня номер один. Т. н. «Алжирская Бойня» превратилась в классическую политическую модель.

Следом, группа Аргентинских генералов пригласила французских военных «экспертов» объяснить им этот метод на семинаре в Буэнос-Айресе. Этот семинар посетили Чилийские офицеры, позже учинившие террор, когда Пиночет низвергнул режим Aльенде. Подарок был преподнесён и Американскими высокопоставленными офицерами, которые в свою очередь применили Террор во Вьетнаме. Таким образом, пытки и унижения в застенках Ирака являлись вполне официальной политикой, начиная с Вьетнама. Все, что случилось в Ираке, это то, что кто-то подзабыл историю.

Если нам теперь, когда пришла наша очередь, суждено пережить террор, то важно, чтобы мы отказались от упрощенных (представляемых в СМИ) описаний текущих событий. Мы должны искать более сложную метафорическую игру, по правилам коей можно эти события понять.

Медийная власть (Банкиров) вынуждена проворачивать долгосрочные программы под дымовой завесой, лишь бы только направить прицелы крупным планом на ежедневные случаи насилия. Свежая кровь предотвращает обсуждения. Такова философия гильотины. Например, нигилисты Ваххабиты казнили американца. Возникает возможность отвести «террор» от Банкиров к нам (пассивному международному сообществу), вызвав приверженность гуманистов антитеррора «ценностям цивилизации», т.е. правам человека, толерантности, демократии. Во времена, когда ещё секли головы, одного человека в США приговорили всего-навсего к тюремному заключению за то, что он убил семнадцать молодых людей, расчленил их тела, а некоторых из них даже употребил в пищу («Он съел только парочку из них», – отметила его мачеха). Вот вам и ясная демонстрация внутренних противоречий гуманистической революции. Общество, которое рождает серийного убийцу и затем лишь на время ограничивает его тюрьмой, является, вне всяких сомнений, гораздо более ужасающим, чем политически мотивированное обезглавливание. На самом деле, оба эти явления одного поля ягоды, в сущности равнозначные. Так что, Ur-феномен находится внутри культуры, а не вовне её.

Если мы принимаем модель трёхмерных шахмат, то первый уровень нашей игры должен стать глубоко исследовательской, глубоко осознанной деконструкцией гегемонии контроля доминирующей мировой модели её политического императива: демократии.

Вышесказанное требует не простого снятия её защитной оболочки, т. е. того, чему она приказывает быть, а признания, что оболочка скрывает под собой противоположную действительность. Тема, как мы покажем, ещё более глубокая. Не просто то, что демократия не функционирует вообще, как нам обещали. А это – то, что, в свою очередь, лежит в основе государства теории, заявляющего о реализации «воли людей», но вот само по себе оно безвозвратно испорчено и давно обратилось в инструмент свирепого геноцида.

Второй уровень нашей деятельности должен касаться Тридцатилетней Войны[6]. Её значение для нас сосредоточено в её собственной очень уместной взаимосвязи между различными социальными конфликтами. Она поможет нам в отклонении официальной доктрины Банкиров о дуализме противоборства добра и зла. На первый взгляд, та затяжная война явилась прямым результатом континентальных сдвигов между старой Европейской Империей и маленькими близлежащими независимыми государствами. Если посмотреть с другой стороны, то можно увидеть борьбу за власть между Францией, Испанией и Австрией. Катаклизм, когда он начался, был определен как война, в которой ценности Реформации (коммерческие) одержали победу над ценностями Католических стран. По Шиллеру[7], этот конфликт также выявил непредсказуемую и ведущую роль, играемую власть предержащими, когда они успевают воспользоваться часом «Ч».

Третий уровень игры касается методов финансов. В этом мы различаем, прежде всего, природу современных (в философском смысле модерна) бумажных купюр и металлических монет, из природы которых изъяли присущую им ценность. Это – ключ к нынешнему «количественному множеству» финансов, измеряемых не «реальным богатством и предметами потребления», землёй, продуктами. Но существующих сами по себе, ибо их чистое количество, далёкое от того, чтобы быть реальным, фактически не существует. Это открывает следующий аспект современных финансов, который мы можем определить как синдром беспокойства; именно он выводит из строя человеческую способность разумно мыслить, ведёт человека к стратегиям самообмана, представленного законом повседневности, что мифическая финансовая сеть, или «система» помыкает человеческим родом посредством управляемой реальности; этот закон даёт Банкирам и власть, и собственность. Появление в России из абсолютной нищеты олигархов-миллиардеров меньше чем за десятилетие, и подобное становление миллиардером ex nihilo[8] авантюриста Сороса, способного обрушить валюты различных стран, оценивается как часть «рационального движения» мировых рынков.

Короче говоря, не может быть никакой поддержки банковского капитализма без крепчания местной и коллективной галлюцинации.

Эта трёхмерная игра и очаровывает, и парализует своей многосвязностью. Она все ещё зависит от ходов на доске и проводимого игроком анализа. Сей игрок будет или атеистом, загипнотизированным, или гипнотизёром, законодателем обмана, изрекая свою молитву: «Дeмoкрaтия! Права человека! Толерантность!», – или же он будет освобождённым, вольно действующим Мусульманином, который боится только Аллаха и повторяет свой зикр[9]: «Ля хауля уа ля куввата иля би Лляхи-ль-‘Алиййи-ль-‘Азым[10]».

Революционное атеистическое государство неумолимо нуждается в использовании Террора, чтобы навязать принятие этих самых магических рыночных сил. Taквa[11] требует демонтажа фантазии ростовщической системы рыночных сил.

И сказал Аллах Всевышний (Сура Та Ха, 20:132):

 

 

«Пpикaжи cвoeй ceмьe выпoлнять салят[12] и тepпeлив бyдь в нeй. Mы нe пpocим y тeбя yдeлa, Mы пpoпитaeм тeбя, a кoнeц за таквой»

 

_________________________________________________________________________________________________

[1] Неверные, неверующие, немусульмане (здесь и далее – примечания редактора).

[2] Т.е. мумины, верующие мусульмане.

[3] Закон, Суд, Религия.

[4] «Liberté! Fraternité! Egalité!» (фр.).

[5] Великая Французская Революция, начавшаяся с взятия Бастилии 14 июля 1789 г. и окончившаяся при Термидорианском перевороте 27 июля 1794 г. или – по мнению других историков –  9 ноября 1799 г. при Перевороте 18 брюмера.

[6] Война 1618 – 1648 гг. – один из первых военных конфликтов, затронувший практически все европейские страны. Война началась как религиозное столкновение между протестантами и католиками Германии, но затем переросла в борьбу против гегемонии Габсбургов в Европе.

[7] Фридрих фон Шиллер (1759 – 1805 гг.) – великий немецкий поэт, философ, историк, теоретик искусства и драматург, представитель литературного романтизма.

[8] Из ничего, из ниоткуда (лат.).

[9] Богопоминание.

[10] Нет силы и власти ни у кого, кроме как у Аллаха Всевышнего, Величайшего.

[11] Богобоязненность.

[12] Ритуальная молитва.